Чей-то дом это лазарет...
Ну а чей-то - как лепрозорий.
Я листаю архив историй
Тех болезней, "которых нет".
Я давно уж нас не жалею,
Болью траченых, в гнойниках.
Но от Бога мы - в двух шагах...
Знаю точно, что в двух шагах.
14 января 2010
Я обновляю в себе тебя,
Преображаю твоё присутствие.
Будто впервые душой любя,
Благословляя, шепчу напутствие.
Я отправляю тебя к тебе,
Следом ладони творю знамение.
Слышно: Архангел приник к трубе.
Рвутся, как кокон, завесы времени.
Слышно: едва различимый вздох
Будто бы прерван рукою властною.
В сердце Земли скрытый тайной Бог
Вновь сотворяет её прекрасною.
Ты возникаешь из самых недр.
Ты же и в небе, как цель и следствие.
Я обновляю тебя в себе,
Благословляя, шепчу приветствие.
25 июня 2010
Адвент. Время молчания.
Время прислушиваться к шороху снегов.
В моей душе, как вакуум,
тот недостаток слов,
который охраняет пору снов...
Когда ты видишь свет - не выкрикнуть из света.
Когда душа во тьме, то слов о свете нет.
Скоро зажгутся свечи Рождества.
Кажется, снег в глаза, и биться до упора.
Я не страшусь идти вперёд и лбом ломать запоры,
но если здесь гроза,
если весь мир зажмурился, как ослеплённый смертью,
я падаю снежинкой в узком свете фонаря,
в ту тишь немого сердца,
что прежде мира родила меня,
где я смогу, не погрузившись в сон,
позвать Его бестрепетно, и Он
придёт. Как папа в детстве.
Придёт, как Рождество.
В моей душе немое торжество.
Тихий восторг от паузы в движенье
вселенских шестерней.
Я знаю тех, кто в десять раз сильней,
в пять раз быстрей меня,
И мыслят чётче, и храбрей в решеньях.
Я знаю, что участвую в сраженье
за правду в этом мире кое-как.
Как тот Дурак,
но мир в моих руках не просит о прощенье,
он молит о божественных дарах.
Я замираю, чтобы через прах,
тайком, сквозь закулисье суеты,
доставить вовремя надежду адресатам,
когда дождусь. Когда мне вверишь Ты.
Но скоры дни, быстро теченье вод.
И кажется, что сникли сети рук,
спасающие души от разлук с их верой.
Кажется, в истории примеры
потеряны за сотнями зеркал.
А Истина - кристалл.
Но вовсе не химера.
Как это смешно, друзья.
Мы можем слышать стук
сердец друг друга, и не слышим речи.
О, как это смешно: мой меч
опущен, заржавев,
всего лишь для того, чтоб сердцем человечьим
остановить стрелу.
Её спустивший лук бессилен перед смертью,
которую несёт, когда она, успев
настигнуть жизнь, не бьёт её, а лечит.
Я верю, мы в молчании бессмертны.
И боле: нам молчать, а Духу - петь.
И бабочка сумеет полететь,
когда осядет мягкий снежный кокон,
когда из окон хрупкий свет
нас поведёт по серебру своих волокон.
Как хорошо, что ты не помнишь моих глаз
в тот самый раз, когда с тобой
вошли в одни и те же двери.
Адвент. Время молчания.
Адвент. Время подсчитывать потери.
Ещё не сыгран наш последний матч.
17 декабря 2010
...Я не придумал иного выхода, чем сотворить себе белый флаг.
Пусть легион из-за этой выходки сочтёт с прискорбьем, что я дурак.
Но представляете физиономии, когда, за миг до атаки, вдруг
Я выбегаю с этой штуковиной и обращаюсь ко всем вокруг:
"С этой минуты и до Пришествия вступает в силу такой закон:
Любой стремящийся к новым бедствиям пусть убирается с поля вон!
Мы отменяем войну по графику! Уходим в отпуски за свой счёт!"
И только после мои товарищи пусть выполняют приказ "вперёд".
22 декабря 2010
Рождество никогда не наступит, друг.
Потому что оно уже наступило.
Глупо ободрять всех вокруг,
Говоря: сейчас плохо, совсем могила,
Но наступит какое-то там число,
У кого-то вот-вот, у кого - седьмого,
И придёт наш Господь, и рассеет зло,
Всех спасёт от малого до большого,
Всех утешит, всем мокрый нос утрёт.
Я, конечно, сам этим утешаюсь,
Но ведь мы должны сами идти вперёд,
Никакими уловками не смущаясь,
Никаким унынием не давясь,
Уповая, что Он в нас самих и в мире,
Просыпаясь, работая и молясь...
Только что за младенческий плачь в квартире?
22 декабря 2010
Говорящая ночь
Позволив сегодня себе выпить заполночь кофе,
Я буду писать, без оглядки на прожитый год,
Точнее сказать, без оглядки на съеденный опыт
За краткую жизнь и её "бесконечный" исход.
Писать о любви, потому и слова "без оглядки"
(С оглядкой бы было о Божьем великом "Я есть").
Сегодня я дал слабину, и опять в лихорадке.
Конечно, не так, как бывало - я всё-таки здесь...
Представим, я пьян. Опьянел, чтобы текли мои реки,
Чтоб смылась кора зачерствевших молчания дней,
Чтоб сердце дышало и пело, чтоб сердцу вовеки,
Истекши, не ведать уже о печали моей.
Представим, я пьян. Я отринул "что было бы, если
Я в прошлом решился, коль не был уверен, что прав".
И вот, я пою в эту ночь, и слова моей песни
Впиваются в уши Господни, как едкий состав:
"Верни мне его! За проклятые цепи на шее,
За слёзы Марии, за бурую кровь на Кресте.
Верни мне его! Я бреду через ночь, коченея,
Чтобы слышать дыханье, вскипевшее кровь в животе.
Верни мне мой сон, я терновник в саду Гефсиманском!
Я жду, пока Чаша прольётся и буду прощён.
Я свиток в пустыне, Твоим обронённый посланцем.
Тебе только ведомо, кем-то я станусь ещё..."
Горячие слёзы становятся паром на камне,
Где самозабвенно рыдает бесстрашный Давид.
Он плачет, он знает, что Ты не обходишь вниманьем
Всех искренних, "пьяных", речей, о которых болит.
Как было бы глупо шелками прельститься Иоанну,
Стефану сбежать, иудеев на чём свет кляня.
Но каждый из них в звёздной ночи порой повторяет:
"Господь, пусть минует нас скорбная чаша сия".
Господь, пусть минует нас ревности злая отрава.
Пусть ненависть к злейшим врагам этот дом обойдёт.
Пусть пламя объятий, победы жестокая слава
Не высушит сердце, которое верит и ждёт.
Господь... пусть влюблённые будут Тобою любимы.
Их слёзы в гортани пусть пресуществятся в Вино.
Пусть будут и сны, и болезни - далёки и мнимы,
И принят тот Свадебный Кубок, что пить суждено.
* * *
Светает. Кончается время словес безрассудных.
Я сух, как и трезв. Я намазываю бутерброд.
Сегодня уже не ложиться. Да здравствует утро.
Да славится Слышащий...
Скоро уж, скоро грядёт.
22 декабря 2010
Ветер носит тебя как оторванный лист,
И меня по пустующим трассам болтает.
Некий танец, похожий собою на твист,
Чем-то лет эдак шесть он мне напоминает.
Всё кружит и кружит. Или бросит, и вслед -
Три щепотки песка, сон в холодную полночь.
Четверть века (почти) протанцованных лет,
А нога не ступала ни разу на почву...
* * *
Наша вера не хлебом единым жива -
Горьким ветром с вкраплением пыли и снега.
Люди есть просто люди. Слова есть слова.
Альфа - Альфа есть, как и Омега - Омега.
Бесприметно сурова небесная серь.
Бесконечными мнятся московские зимы.
И обещанный свет после ряда потерь -
Где-то в будущем, недостижимый, незримый.
* * *
Хорошо бы и мне, пробудившись от сна,
Завтра снова взять в руки Писание, брат мой,
Потому что у сердца встречает весна
Выходящих - и не заходящих обратно
В затхлый призрачный мрак.
Виноградная гроздь
Проливает с избытком кровавые соки.
И двенадцать корзин их таких собралось,
Но молчат, голодая, народ и пророки.
* * *
День прошедший расстроен сегодняшним днём.
Мы не строим сознанием день приходящий.
И бунтует, и ярким пылает огнём
Наше сердце, стучась о решётку всё чаще.
Ожидание - век. Ожидание - срок.
Ожиданье - сегодня всего один вечер.
И, ступая уже в новом дне за порог,
Помолись обо мне. Скоро всем будет легче.
23 марта 2011
Я прихожу к тебе, как тот, Христов,
Ступивший первым в град Константинополь,
Чей сладострастный благовестья вопль,
Невинно-праведный, был так преступно нов, -
На мучимую солнцем площадь-печь,
Перекрестясь и разведя ладони,
Чтоб обнажить в гостеприимном доме
Незримый обоюдоострый меч.
Чтоб над немой толпой, как свист хлыста,
Взвилось всепроникающее слово,
Но - будто к целованию готовы
Медово-безмятежные уста.
Таинственное это "лишь в тебе
Я обрету незыблемую вечность",
Ведёт его к кресту, и будто легче,
И град гудит, как будто не в себе.
Мне слов не поддаётся серебро.
Но я, как он, ищу себе покоя,
Как будто у тебя крыло второе
Журавы, истомившей мне нутро.
Я прихожу, и он во мне - идёт
Вложить огонь в бездонные глазницы
И говорит: "Возьми!" - не как блудница,
А как жених у царственных ворот.
12 апреля 2011
Я весь сейчас как пара четвертей
двух рассечённых надвое арканов,
что слепо ждут себе восстановленья.
Отчаиваясь, я ищу спасенья,
назвавшись целым. Но душа - и память -
разделены на несколько частей.
Мне не хватает воли, глаз и рук,
Иного - по две пары, будто кто-то
Рассёк наискось первоандрогина.
И вот продукт - две разных половины
лишённой напрочь к действиям охоты
себе враждебной половины двух.
17 апреля 2011
Моё сердце, Возлюбленный, более не пылает.
Над пожарищем голая пустота.
Я в пути к Тебе - бесконечном пути к раю,
Где когда-нибудь снимут тело моё с креста.
Остановят счётчики вечных моих болезней,
Воскресят потери прожитых всуе лет.
И тогда-то, может быть, спеть я сумею песню,
Для которой нынче ни слов, ни мотива нет.
Слава Богу, выгорело оно, пропало,
То, что я сокровищем мог бы хоть раз назвать.
Для любви - любой - будет целого мира мало.
Мне одной песчинки - с избытком, чтоб ночь не спать.
Если я кимвал не звучащий и поющий,
Если даже родной язык не родной, не мой,
Если тайн и мудростей больше в кофейной гуще,
Чем в мозгу моём, и именье моё со мной...
Если нет любви, если сердце моё безмолвно,
Я прошу одно Тебя: лишь бы устам молчать.
Пусть огонь небесный прольёт световые волны
В мой прозрачный мир. Я готов бесконечно ждать.
Как всегда. Та самая сердце моё пустыня,
Что Тобой уже напивалась давным-давно,
Чтоб лились потоки, станущие живыми.
Пусто место Тобой да будет освящено.
Над моим пожарищем только ветра да пепел,
Я прошу: Люби! Ты один это можешь здесь.
Ничего не надо мне кроме этого света.
Ты - единственное,
что у меня есть.
11 сентября 2011
Истово лето льёт клубни дымов
Из слюдяных желез чёрных карнизов.
С жалью берём за основу основ
Запах дождливый, запах осклизлый.
После к нему добавляем рассвет,
Перемешав с чабрецом и мигренью, -
Яблочно-тухлый осиный букет
Красок и линий, экстаза и тени.
Эта прогорклость – в знакомой звезде,
В густо-чернильной размазанной дали.
Здесь де от клятвы до проповеди –
К брегу покоя от брега печали.
И напоследок в пучке из волос,
Белого золота лучике гибком,
Тонкий, с умыслом, лиловый вопрос:
Кто мы?
И где мы?
Что я?
И что там?
Яда разлитого в воздухе штрих...
Тень ли послышалась, призрак ли тени.
Моря плевок. И у ставней родных
Что же ты вдруг подавилась сиренью?
2 февраля 2012
Такое внезапное чувство и пониманье
Своей неделимой доли идти вперёд:
Закроешь глаза, ныряешь во тьму сознанья,
А там ни души. Никто там тебя не ждёт.
А там пустота. Такая неразделённость,
Что даже себя в попутчики не возьмёшь,
Что вроде сама себе уже не сторонник,
И даже в себе пристанища не найдёшь.
Настойчиво смотрит чернеющая дорога
Среди нефтяных, зеркальных болотных луж,
И вдруг понимаешь, что этим болотам нужно -
Так близок их цвет - что ты им почти что друг...
* * *
Такое внезапное чувство - произрастаю
Густой, как из тюбиков, маслянной синевой
Сквозь голость деревьев, берущихся из бездонья,
И травью туманной харкается грунт холстов.
А солнце, откуда-то выскочив, льётся щедро
Слепящими брызгами в темя и по пятам,
И, если не прозевать, то вокруг, над нами
Услышишь весны набухающий почкодром.
И так я качусь по ухабам замёрзшей грязи,
Порыва души ни словечком не подтвердив,
А хочется как бы клинком, во всю грудь, правдиво,
Пронзиться, как нож сквозь масло, сквозь эту жизнь...
* * *
Такое внезапное чувство. Я захлебнулась
Разлившейся самостью - не соберёшь в сосуд.
И нет никого, кто собою явил бы чудо
"Другого", чтоб мне, отразившись, себя вернуть.
Что будет со мной? - По пятнам бы догадаться,
По вмятинам, по рубцам, по ожогам век.
Ведь Ты никогда - даже будучи человеком -
Инструкций и предписаний не счёл нам дать.
Но грезится мне неопределимая ясность
Что, слившись с мечом, наконец я смогу понять,
Кто единовольно со мною, единовластно
Моею рукой направлял эту рукоять.
4 февраля 2012
Мир пережил ощущенье, или один
Кто-то - какая разница ощущенью?
Действую без посредств на воображенье.
Точка, точка - вышел безротый мим.
Сотни сигналов - пьяны они и легки,
В каждом перемешенье крови и света.
Только за всю Москву, нет - за всю планету
Я принимаю сейчас от небес звонки.
Что на мембрану осело, в глаза впилось,
Что пробежалось по нервным по окончаньям,
Я вырываю из сердца с таким отчаяньем,
Остервененьем - с которым оно пилось.
Это частицы кода, а код - любовь.
Только один тут не соберёт, не вкурит.
Ныне же вся Земля за меня дежурит...
Мам, я на всю голову будь здоров.
4 февраля 2012
Я хочу кричать о Тебе, Господи,
Сколько можно грешному Твоему
Ожидать пробивающей сердце проповеди,
Что разобьёт изнутри тюрьму?
Не Тебе и не им хочу это выкрикнуть -
Выплюнуть выросшее в груди.
Из моей повести будто вырвана суть,
И пустой текст не даёт идти.
24 февраля 2012
Спят корабли, спят на зеркальной поверхности моря.
Над ними усиливается свет приближающегося к миру утра.
За прозрачным небом уже проступает не тьма, а ранняя синева,
светлеющая синева сверкающего перламутра.
Скоро встанет солнце,
но пока в воздухе штиль.
Пока воздух дремлет,
не шелохнётся.
Спят паруса. То один, то другой иногда колыхнётся во сне.
Или скрипнут канаты, как будто от неспокойного сновиденья.
В такие минуты кажется, что люди миру незачем и совсем необязательны...
Море вздыхает. В нём вновь зарождается шевеленье.
Росчерки прохлады
с восходом оживляют пространство.
Я читаю о том, что надо
и что не надо.
8 мая 2012
возврати меня к этой великой радости
к твоим лотосовым берегам
чтобы снова увидеть как небо спустилось на землю
чтобы красться в высокой траве по твоим следам
меж могучих и ровных стволов густой райской рощи
где ни зноя нет, ни страшной октябрьской ночи
только дух лесных ароматов
и сладкая влага прозрачных капель росы
под моими ногами рушится камень мира
осыпается щебнем, песком и засохшей грязью
моя жизнь проста и подобна жизни у озера
и во веки вечные я никуда не уйду
13 мая 2012