Хвала тебе, Боже, что здесь не зажечь камин.
Сезон генералов истаял, как белый дым.
Последние угли гнева последних дней
На кончиках пальцев касаются кожи моей.

Мастер есть мастер, хоть куклы его мертвы
И нити обрезаны, и дела нет до молвы.
Но прежде, чем доктор поставит точку в конце главы
Ты скажешь мне: Блонди, у нас будут дети.
У нас будут дети...

В гибнущем мире родительство - тяжкий грех.
И там, за пределом ты будешь один за всех.
Но за последним пределом пределов всех
Мы проснёмся одни, и я снова услышу твой смех.

...Для них было "Вы", для меня было только "мы".
А там за пределом не будет больше зимы,
Только запахи летних трав опьянят холмы,
И ты скажешь мне: Блонди, у нас будут дети.
У нас будут дети...

Они потеряли веру, но ходят всюду за тобою, как стая гиен.
Но только ты знаешь выход - и это выход из их систем.
Они будут ждать ответа и не понимать, что пришла и прошла беда.
Ты мне говоришь "пойдём отсюда", и я отвечаю "да"...

Чтобы снова услышать, как ты,
наклонившись к моему уху, прошепчешь: Блонди!
У нас будут дети...
У нас будут дети.

30 декабря 2009

Что там, за этой бетонной стеной?
Половина мира во льду.
Другая, изрубленная войной, -
Моя... на мою беду.

Я жду у контрольного пункта. Там -
Еле слышные голоса.
Весело ль вам? Печально ль вам?
Щетинится полоса.

Я знаю: бессмысленный диалог
Порождает одну вражду.
И здесь, на моей стороне, мой долг -
Быть кротким и - на виду.

Вновь строиться впору - напомнят мне -
И отчаянье превозмочь.
Киваю. И, будто в похмельном сне,
Стою у КП всю ночь.

Как ты за этой бетонной стеной?
Половина сердца во льду...

9 января 2010

1

Здравствуй, дедушка Ким Ир Сен!
Как здоровье? Как там у вас
с погодой сегодня?
Спешу написать,
теперь я свободна
совсем.
Тебе, наверное, будет приятно знать.

Недавно он мне сказал "прощай".
Броня плаща,
и руки в перчатках...
Так что рукопожатье раем
не было...
А сегодня мы пили чай.
(Кстати сказать, ужасный
этот цейлонский
английской марки).
Одним словом,
я не взяла подарки.
Не жалко.
"Отпустить" значит "совсем всё".

Да. Именно так. Совсем всё правильно и спокойно.
Так что ты будешь доволен. Я в одном шаге,
чтоб стать совершенно достойной
дочерью твоих идей.
Ты будешь мной гордиться, дедушка.

...А скоро твой юбилей.
Скоро
мне будет совсем не страшно,
когда над миром поднимется наше
знамя.
Но знаешь,
я часто думаю вечерами в ожидании сна,
о том, что должна
им помочь
превозмочь их ненависть из-за страха
(перед новым миром),
да и просто со своим знанием
должна с ними быть.
И, думая это, я не могу ни есть, ни пить,
ни плакать.
Дедушка, мне всё чаще кажется -
будет война.
Пройдут века,
и я буду смеяться,
вспоминая
всё это, как сон. А пока...

Пока у меня ничего не осталось.
Ну, разве что самая малость...
Но ты сказал, всё будет, а значит - будет.
Мы-то с тобой знаем, что нужно людям,
поэтому будем первыми.
Все средства продуманы от и до,
Наше дело верное,
а в новом мире
нас уже никто не осудит.

Ещё хотела сказать... сегодня за чаем
он молча смотрел на меня.
Но по большей части
старался в глаза не смотреть.
Вообще, будто бы это был
кто-то другой.
Очень боялся задеть рукой,
поглядывал мельком
и держался нарочито развязно.
Но слишком нервно,
так что выглядел несуразно.
И я поняла, что раз в этом деле
он не должен быть мне интересен,
(и нет больше "мы")
то куда как более его мир мне тесен,
и куда менее значимы все его дела.
Я немного послушала и ушла.
Я правильно сделала?

В общем, как ты хотел:
стала свободной.
Теперь стараюсь
распорядиться этой свободой,
озаботиться
обретением собственных дел.
Например, пытаюсь
определить свой смысл понятий "честь"
и "совесть"
(я от этого стала больше спать и хуже работать,
но и в этом скоро исправлюсь.
А ты меня даже оттуда в пути наставишь,
ты в этом весь).
Я знаю, это, должно быть, неправильно, но
мне очень тебя не хватает здесь.

Но что я всё о тяжёлом?
Просто выдалась эта зима
одной из самых... чтоб не сказать "чёрных",
скажу "неблагоприятных".
Она неуклонно меняет
всё в худшую сторону.
Впрочем, понятно, что поздно нам...
Жизнь (хоть порознь) - поровну.
Поздно
идти на попятную...
Вот.
А совсем скоро весна,
я очень люблю эту пору.
Будет, конечно, много хлопот,
много споров...
Однако, уже позади самая важная
из проблем.
В общем, не переживай,
дорогой дедушка Ким Ир Сен,
я к вам приеду уже скоро
и - насовсем.

15 января 2010

2

Дорогой дедушка Ким Ир Сен!
Кажется, наши письма читает кто-то
ещё.
Но я не о том собиралась
тебе писать.
Вчера
я опять поругалась
с братом.
Дедушка, ну скажи мне,
что я права!
Меня все пытаются убедить в обратном.

Он говорит: "Если что,
я всегда буду рядом.
Но вообще-то не рассчитывай
на меня в остальных случаях.
Знаешь, я ведь
не могу во всём быть с тобой.
Но если что-то понадобится сказать,
звони. Я ведь твой брат".
Наверное, он воображает
себя героем.
Но супергерой не согреет холодной зимой,
И супергерою такие, как я, не варят
кофе!
(Сонгун ему под нос, чтоб знал,
что не всё дозволено!)
А между тем,
друг познаётся не только в беде.
Друг, кстати сказать, может всегда
поддержать,
а не только когда "проблемы"!
Ладно уж. Пусть остаётся братом.
Но больше никем!
Никем!

...Я даже не знаю, как же мне
всё тебе описать.
Зима
всё не кончается,
у нас холода опять.
И прерванные
переговоры, кажется,
никогда не увенчаются успехом.
И если я "буду лезть на рожон", то он
пойдёт на меня войной...
Но я не об этом.

В мировом похолодании виновато то,
что мы все стремимся, но не можем
подойти друг к другу на расстоянии
внутренностей,
нам бесконечно больно.
Но если бы каждый из нас мог
быть настолько самим собой,
чтобы выйти за свои пределы
совершенной дружбой и любовью,
мы просто слились бы в одном.
Полная свобода, равенство и
полноценный обмен.
Мне бесконечно радостно
за тех,
кто одарён всем этим.
И мне нескончаемо больно, ведь
это было нужно Именно мне.
В конце концов, это иллюзия.
Счастья нет.
Совсем.

Что такое счастливый народ?
Это самостоятельное государство?
Это самостоятельное
счастье каждого?
Если так на это смотреть, то
и в каждом каждая
частица должна быть счастлива,
чтобы вместе они создавали счастье.
"Каждая" - значит "одна для всех"
ищет в себе счастье.
А если смотреть изнутри её,
то счастья должен достичь народ,
чтобы каждому досталось его
по-немногу, главное, вдоволь!
И, главное, счастлив
тот, кто несёт его,
а не тот, кто ищет, откуда бы взять.
Поэтому я и должна здесь стоять
на своём? Поэтому
и должна быть свободна?

Почему именно я?!

Дедушка, я не знаю, что делать с голодом.
Что делать с детской смертностью.
Рабочая сила пока есть, но
энтузиазма нет.
И без солидарных товарищей
среди трудящихся за границами
очень тяжело, признаюсь, развиться.
Слишком много растрачено,
ещё больше разрушено.
И так много врагов,
я видела через спутник недавно из дома:
на нас направлено более сотни
баллистических пушек.
...У меня просто кое-чего нет, иначе б
разговаривали по-другому!

Не важно. Я выхожу босиком из дома
с кружкой воды, я больна
и почти сломана.
На моих плечах телогрейка,
я бросаю у крыльца автомат...
Я живу пока тем, что верю
в то, что меня не
разбомбят,
не будут стрелять,
пока я совсем потеряна...
Но я напрасно верю.
Я подхожу к каналу
и опускаю туда записку,
чтобы плыла за границу.
За самую укреплённую границу
(даже птица боится перелететь).
Я каюсь, беру автомат,
ещё лучше вооружаюсь,
но я надеюсь, и,
снова раскаиваясь и вытирая слёзы,
не могу не верить.

Мне завтра нужно выглядеть
более чем сносно.
Он забыл свои документы, и моё дело -
снова не довести до серьёзного.
Я слишком боюсь, что то,
чего я сторонюсь, на моём языке называется
дружбой.
Мне кажется, то, что у них называется так,
не то, что могло бы мне быть нужным...
Я называю так именно то,
что может быть не у меня...
Потому что они никогда, никогда,
никогда не поймут,
что из разных устройств
не может быть одного огня!
Я повторяю,
я обойдусь одна!

Дедушка! Я всё решила уже точно
с ними: с теми - с запада,
и с этими - с восхода.
У меня уже много больших планов,
и много дел срочных,
дверь моя достаточно прочная,
а скоро будет и бомба.
В комнате - много места
и мало народа...

Дедушка, что мне делать с этой свободой?!

18 января 2010

3

Здравствуй снова, дорогой дедушка.
Этой кромешной ночью
я будто бы оторвалась от прошлого,
будто бы стала старше,
и мне не страшны уже больше
ужасы дня вчерашнего
(изоляция, голод, санкции).
Я проснулась от тишины
и от боли в сердце.
Я проснулась и поняла:
наконец-то
мне не страшны они:
близкий конец открывал
безграничную вечность.

Это всё
случилось после вчерашнего дня.
Осень стояла у моего окна,
стучалась.
Я ей открыла, она остудила чай,
словно бы невзначай упомянула:
"Твоих границ больше нет.
Ты так хотела идти вперёд, быть первой...
Иди! Впереди - рассвет."
А может быть, я только так поняла.
Наверное...
Впрочем, думать об этом - сил нет.

Ты говорил: облагораживать свою жизнь,
опираться
на свои силы и
бороться.
Без своих сил ни первого, ни третьего, ни самого второго
не удаётся.
Чтобы понять твою чучхейскую мудрость,
нужно быть тем народом,
про который ты говорил.
Но, вот, прошло утро нашей страны -
а качество не изменилось;
идут годы -
качество не изменилось,
уже истекает срок вечной жизни -
качество не изменилось.

У меня ещё где-то оставалась вера:
несколько сухих корок
в марле подвязанных под потолком.
Сегодня ветры с гор
их разметают, а завтра?
Что будет потом?
Потом меня сметёт гигантской цунами,
потому что в себя я уже не верю,
потому что в тебя я уже не верю,
потому что в будущее не верю,
в будущее вползаю ничком.

Гигантская цунами поднялась на западе,
брат давно захлебнулся ей, я растворяюсь.
Если бы дело было только в зависти,
если бы дело было во вражде и ненависти,
если бы, если бы, если бы
меня это всё не касалось!
Ни чести, ни совести,
ни выжить среди этой лжи...

Я, кажется, ем с рук, кажется,
уже даже ничего от себя не требую.
Куда унесёт меня это течение? Ой, дедушка,
лучше б японцы унесли мои глаза,
чем сейчас и без них разбирают душу и веру
на части.
Лучше бы мне и сейчас промолчать, но
никто же не слышит,
никому никакой разницы.
Все и так понимают, как живут корейцы.

Я же разобралась уже.
Во всём разобралась.
Где-то что-то добуду, где-то выменяю.
Меня уже все знают, и никому нет дела,
кто с ними будет в обществе - я или не-я.
Поверь, там уже не важно.
Будто бы Лим Йон Хи,
а вроде и подменили.
Ухожу по дороге мечты,
к товарищам.

С тех пор, как сегодня проснулась, я - та ещё.

Ночи становятся холоднее
и небо синее у согнутых вниз краёв
Земля как будто бы день ото дня бледнее,
не пожелтев.
Я слышу призрачный зов.
Всё прошлое соткано;
это - последний шов.

Мой дом превратился в ветер...

18 августа 2011